Произнесено по окончании Божественной литургии 4 июля 1997 года

Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!

«Что ямы, или что пием, или чим одеждемся?» (Мф. 6, 31). Этот кажущийся нам вполне естественным вопрос, в котором содержится попечение о насущных проблемах нашего тела, не мог и прийти на ум первому человеку, сотворённому по образу и по подобию Всеблаженного Бога. Водворённый в райском саду сладости, Адам обладал всеми возможными благами, какими только мог обладать человек, непричастный ко греху. Блаженный человек не ведал наготы своей: свет непорочной чистоты, живое знание своего Творца и Бога, неизреченная радость сыновней к Нему любви — вот невещественные ризы, которые облекали его, обнажённого от всякой нечистоты, в красоту, бесконечно превосходящую великолепие царской порфиры. Эдемские плоды древа жизни составляли пищу святого человека, сообщая и его телесному составу бессмертие. Ни в чем не имел нужды блаженный Адам, всецело исполненный радости о Господе: вся земля со всем сотворённым и произросшим, премудро устроенная Превечным Творцом была отдана в обладание ему.

Мы знаем, как распорядились прародители Божественным даром: наше естество, носящее на себе печать первородного греха, является печальным свидетелем их древнего грехопадения. «И отверзошися очи обема, и разумеша, яко наги беша» (Быт. 3, 7) — гласит Священное Писание. Собственная нагота — обнажение от блаженства святой непорочности, которого безумно совлеклись они познанием зла — предстала пред очи прародителей, преступивших Божественную заповедь. Первая одежда, в которую облёк человек грешное своё естество — препоясание из смоковных листьев: сие ничтожное одеяние свидетельствует об уничижённом состоянии бывшего владыки вселенной. «В поте лица твоего снеси хлеб твой, дондеже возвратишися в землю, от нея же взят еси» (Быт. III, 19). Вот пища, определённая Богом тому, кто некогда питался плодами жизни, но дерзнул вкусить смерть от заповедного древа.

«Последствия первородного греха достойны слез особенно потому, что плоть человеческая возобладала над душою, чему не следовало быть, — говорит Святой праведный Иоанн Кронштадтский, — лучшее стало в подчинении у худшего; плоть начала склонять душу ко всякому греху, а душа – Божественное дыхание – вместо того, чтобы господствовать над плотью, сама стала жить сообразно с греховными влечениями плоти». «Не имать Дух Мой пребываюти в человецах сих, зане суть плоть» (Быт.6, 3) — изрек Бог о допотопном человечестве, видя умножение на земле греха и ведая, что всякий имеет в своём сердце прилежание на злое. Но и после потопа, потребившего грешников, не изменилось греховное состояние человеческого естества. Владычество мамоны – этого идола земного богатства и тленных благ – ставило порой непреодолимые препятствия стремлению человека к истинному Богу, Подателю вечных благ. Но та побеждающая немощь плотского естества сила духа, которую являли истинные рабы Бога Вышнего посреди глубокой тьмы и сени смертной всеобщего греха, знаменовала будущую победу над смертью и стяжание Небесного Царства теми, кто самоотверженно взыскует его.

«Не пецытеся дешею вашею, что ясте, или что пиете, ни телом вашим во что облечетеся: не душа ли больше есть пищи, и тело одежди… Ищите же прежде Царствия Божия, и правды его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6, 25,33) — возвестил миру пришедший спасти его Христос. Среди ветхозаветных праведников, верою в грядущего Мессию достигших спасения, видим трёх отроков, именуемых «вавилонских», исполнивших на себе сей Божественный призыв за 600 лет до воплощения Бога Слово. Взятые в плен захватившим Иерусалим вавилонским царём Навуходоносором, они получили воспитание при дворе этого царя-язычника, но не поступились верностью Богу истинному. Не желая оскверниться снедью от трапезы языческой, благочестивые отроки удовольствовались скудной растительной пищей, и за такую ревность о Нем Господь исполнил их внешность цветущей красотой и здоровьем. Когда царь поставил на поле Деире золотой истукан и повелел подвластным ему народам под страхом смерти воздавать ему почести как божеству, три отрока отказались сделать это. Ни великие почести, коими взысканы они были от царя, ни вид раскалённой бушующим пламенем печи не поколебал их верности Богу. Будучи ввержены в самую середину печи, они нисколько не претерпели вреда и воспевали гимны Единому Богу. Ни один волос даже не опалился на голове их, видя такое чудо, Навуходоносор поклонился пред ними и прославил истинного Бога, избавляющего от смерти рабов Своих.

Сей предивный пример совершенной верности Господу, явленный ветхозаветными праведниками, показывает нам, жительствующим под покровом Божественной благодати, сколь нестрашными оказываются опасности и лишения для истинно верующих, со страхом взявшихся работать своему Небесному Владыке. Ибо по слову преп. Исаака Сирина: «Кто покорит себя Богу, тот близок к тому, чтобы ему покорилось все». Великое множество святых, от лет ветхих до нашего времени пришедших в Царство Божие собственными подвигами свидетельствуют о верности этих слов. И в наготе, и в голоде, и в жажде, и в поругании от людей они не утратили главного богатства — Бога в душе своей. И он бесконечно возместил им за все лишения, приложив им нетленные венцы Царства Своего.

«Что ямы, или что пием, или чим одеждемся?» — станет вопрошать человечество в год всемирного владычества «человека беззакония», «сына погибели» Антихриста, в руках которого окажутся все тленные блага мира сего. «И он сделает, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их, или на чело их; И что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет сие начертание, или имя зверя, или число имени его.» (Апок. 13, 16-17). Вот разительный пример свободы человеческого выбора — Бог или мамона: либо возможность насильственной смерти от голода и лишений, но сохранение души для Бога, для вечной жизни, либо временный достаток в жизненных средствах, но которые получены из рук богоборца, которым цена отречение от Бога, истинного подателя благ, и последующая погибель и тела, и души.

Всему тому, согласно учению Святой Церкви, ещё предстоит быть. Однако то, что мы, слава Богу, не достигли еще того страшного времени, не исключает наличие пред нами выбора. «Не можете Богу работати и мамоне» (Мф. 6, 24). Кто господин наш, кому усердными работниками мы являемся? По видимости мы работаем Богу, проводя положенное время на церковных службах и молитве, но тогда отчего наш ум во время общения с Вечным Творцом всего создания блуждает в помыслах о куплях житейских, прилепляется к суетному и временному, когда мы предстоим пред лицем Всесвятого и Предвечного, обращая к Нему наши слова? По видимости, мы Божии рабы, когда в установленное время поста мы воздерживаемся от вкушения скоромной пищи, но тогда почему при этом не замечаем, как, по образному выражению одного древнего подвижника, снедаем в осуждении плоть ближнего своего? Мы мним себя работниками Господа нашего, а он сказал нам: «Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец». (1 Ин 6, 20). Так где в нас хоть побуждение к любви к Богу, когда и ближнего мы привыкли принимать и воздавать ему честь или презрение по одежде, придавая этому ничтожному смоковному листвию значение более, чем бессмертной душе, в каком бы убогом теле или неприглядной одежде она не обреталась? Внешнее житейское благополучие само по себе не несет ничего худого. Но готовы ли мы поступиться этим благополучием, этими временными благами ради Всесвятой и бесконечной правды Божией? Готовы ли мы, именующие себя рабами Божиими, пожертвовать своим внешним положением, своим достоинством в обществе, словом, всем тем, что высоко почитаемо в миру, ради имени того, кто ради нас, будучи Всесовершенным Богом, умалил Себя настолько, что принял зрак раба и не имел ни вида, ни доброты? Подумаем, уж не является ли для нас это житейское благополучие, это наше общественное положение тем золотым идолом, которому мы в отличие от трех благоразумных отроков вавилонских готовы воздать божеское поклонение? Воистину изрекло о нас Слово Божие: «Аще убо свет, иже в тебе тьма есть, то тьма кольми?» (Мф IV, 24) И как можем мы думать, что в лютые дни владычества Антихриста выдержали бы испытания, ежели сейчас уклоняемся от работы своему Господу, опустошая свою душу от Его пребывания в ней?

Господи, «что ямы, или что пием, или чим одеждемся?» И если здесь вопрошает не безумное искание временных благ, но жажда обрести дары, необходимые для жизни вечной, то мы не останемся неутешенными. «Аз есмь Хлеб Животный, — возвестил нам и всему миру Спаситель. — Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, имать живот вечный: и Аз воскрешу его в последний день. Плоть Моя истинно есть брашно, и Кровь Моя истинно есть пиво» (Ин 6, 48,54-55). Господь Сам стал для нас пищей и питием, Он стал для нас и одеждой: «Елицы во Христа креститеся — во Христа облекостеся. Аллилуйа», — воспевают лики во время совершения таинства Крещения. Все самое необходимое для нас — Христос. Мы, неразумные, оставляем Его, оскверняем грехами нашу ризу спасения, в которую облеклись от святой купели, лишаем себя плодов нашего возрождения, когда, приобщившись Святых Таин, не стремимся исправлять свою жизнь по началам Святого Евангелия. А Милосердный Господь долготерпит о нас. Он с любовью приемлет кающихся Ему и обновляет в таинстве Исповеди духовную одежду нетления; Он вновь входит в нас в таинстве Святой Евхаристии и будучи «огнь, недостойныя попаляяй» испепеляет не нас, достойных гнева Божия и казней Его, но терния наших грехов и беззаконий, даруя нам новую возможность начать путь к святости, соблюдая в себе Святыню Господню. С любовью промышляя о нашем спасении, Он премудро устраивает наш жизненный путь, призывая нас твёрдо помнить о конечной цели и смысле этого пути, и во всем полагаться на Господню милость: «Ищите же прежде Царствия Божия, и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6, 33).

Аминь!